Морской шелковый путь ведет в XXI век В наши дни богатое исламское прошлое Цюаньчжоу пришлось очень кстати руководству Китая, наращивающему торгово-экономические связи с мусульманскими странами Юго-Восточной и Южной Азии, Ближнего Востока. Незадолго до приезда нашей

Виктория Дмитриева

Когда бы ни заходила речь о первых путешествиях русских в Индию, всеми неизменно вспоминается одно имя – Афанасий Никитин. Удивительное странствие тверского купца, описанное в рукописи «Хожение за три моря», найденной историком Карамзиным в начале XIX века, действительно стало широко известно, а впоследствии послужило сюжетом для художественного фильма. По словам Карамзина: «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века» . В Индии «слышали о ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о догматах их Веры» .

Конечно, важность путешествия Никитина невозможно переоценить. Но, как это часто случается, история одного человека, ярко выхваченная из мрака времени, незаслуженно оставляет в тени другие славные имена.

Этот очерк расскажет о бесстрашных путешественниках, неутомимых исследователях и истинных патриотах, чьи жизни были связаны с Индией, но посвящены России и укреплению ее связей с востоком. Филипп Ефремов, Герасим Лебедев, Рафаил Данибегашвили, Петр Пашино оказались почти неизвестными соотечественникам, не считая востоковедов. Несмотря на то, что о каждом из них выходили небольшие публикации еще в 50-х годах, представляется своевременным объединить истории этих замечательных людей, живших в России XVIII-XIX столетий. Всех их объединяет не только незаслуженное забвение на родине, но удивительное мужество, самопожертвование, отсутствие духа карьеризма и глубокая любовь к отчизне, служение которой было главной вдохновляющей силой их странствий, помогавшей выдерживать самые тяжелые испытания, опасности на пути, и зачастую отсутствие какой-либо поддержки. Несомненно, были и другие русские путешественники, странствующие по Индии, и не только в XVIII-XIX веках, а, возможно, и во времена, предшествующие путешествию Афанасия Никитина, но далеко не каждый оставлял записи своих путешествий, а тем более, издавал их. Хотя в будущем не исключены находки других «хожений» и дневников путешественников прошлого. По свидетельствам арабских путешественников, первые русско-индийские торговые контакты восходят к IX веку. Те же арабские источники указывают на сходство русских и индийских обычаев. Возможно, и интерес Афанасия Никитина к Индии был вызван его знакомством с индийскими торговыми людьми еще в России.

После легендарного хожения тверского купца, Россия неоднократно предпринимала попытки установления прочных торговых связей с Индией. Борис Годунов оказывал особое покровительство индийским купцам. В XVII веке русским послам поручалось узнать о сухопутных дорогах в Индию из Средней Азии. Царь Алексей Михайлович первым стал налаживать связи с Великими Моголами. В 1646 русские послы Никита Сыроежин и Василий Тушканов вручили Шах-Джахану грамоту, предлагавшую установить дипломатические и торговые отношения. В 1675 к Аурангзебу был отправлен посол Касимов, но добраться он сумел лишь до Кабула. В 1694 было отправлено посольство во главе с Семеном Маленьким, находившееся в Индии в течение пяти лет. Во времена Петра I индийским купцам было разрешено торговать не только в Астрахани, но и в Москве. А в 1723 они просили Петра I разрешения ездить не только в Москву, но и в «Санкт-Питербурх и к городу Архангельску и оттуда в немецкие государства и чрез Сибирь в Китай». С XVII века в Астрахани существовало постоянное поселение индийцев, бойко занимавшихся торговлей. На протяжении XVIII века интерес к Индии возрастал. Появлялись переводные работы об Индии, знакомившие русских читателей с ее религией и культурой, предпринимались попытки наладить торговые контакты через Среднюю Азию и Персию.

Филипп Ефремов

Филипп Ефремов был первым европейцем, прошедшим в Индию через Яркенд и Западный Тибет, преодолев сложнейшие перевалы Кара-Корума. Свое путешествие, продолжавшееся с 1774 по 1782, он описал в книге «Девятилетнее странствование», которая переиздавалась трижды с 1786 по 1811. В 1893 она была опубликована в журнале «Русская старина», но следующего переиздания ей пришлось ждать более полувека, пока она не появилась в Москве в 1950 по случаю 200-летнего юбилея автора. Такой интерес к книге Ефремова в конце XVIII, начале XIX века не случаен. То было время географических открытий, когда русские исследовали просторы Сибири, Тихого океана и Америки. В 1803-1806 корабли «Надежда» и «Нева» под командованием Лисянского и Крузенштерна впервые совершают кругосветное плавание. Ефремов же описывал таинственные, никем не изученные земли Средней и Центральной Азии.

Филипп Сергеевич Ефремов родился в 1750 в Вятке в семье стряпчего (секретаря) духовной консистории. В 13 лет был отдан солдатом в Нижегородский пехотный полк. В 1774 был послан служить в Оренбургские степи, где попал в плен, бежал, и снова был пойман и продан бухарскому аталыку (правителю). С помощью изощренной бухарской пытки Филиппа Ефремова тщетно хотели заставить принять ислам. Оценив его мужество, аталык доверил Ефремову войско сначала в 50, а затем в 100 человек, а за честную службу пожаловал землей и деньгами. В результате, такое расположение аталыка дало возможность Ефремову бежать.

По возвращении на родину, Ефремова назначают на службу в коллегию иностранных дел в качестве переводчика и знатока восточных языков. С 1785 по 1809 он занимает административные должности в разных городах России, а с 1810 – в Казани, где в 1811 и выходит третье, расширенное издание его «Девятилетнего странствования».

Стиль Ефремова отличается дневниковой краткостью. Довольно подробно описывая жителей, обычаи, сельское хозяйство и промыслы стран, в которых ему довелось побывать, автор немногословен, рассказывая о собственном плене, рабстве, побеге, и долгих скитаниях по пустыням Средней Азии и горам Кашмира и Тибета. За годы своих странствий Ефремов побывал в Иране, Хорезме, жил в Бухаре, откуда через Фергану и Кашгарию ушел в Тибет и Индию. Описание «Тевату или Тибету», верований и ритуалов тибетцев отличается особой тщательностью, осведомленностью и почтительностью. О Кашмире же мы находим сведения самые общие, в основном с указанием расстояний от одного населенного пункта до другого. Так же кратко и описание Индостана, с замечанием, что «во всей Индии к войне склонны два народа, сикы и мараты (сикхи и маратхи, В.Д.)» и забавным наблюдением: «индейцы веруют в солнце, месяц, звезды, в болванов, и во всякую гадину и им жертвы приносят».

Хотя, в отличие от Афанасия Никитина, Ефремов нигде не упоминает о своих религиозных взглядах, они выявляются между строк. Так, с необычайным почтением он рассказывает о некой тибетской святой, «великой священнице, в которой, по мнению тибетцев, также святой дух обитает». Он был особенно рад видеть напомнившую ему о доме греческую церковь в Калькутте, а отказ от принятия ислама, несмотря на угрозу смерти, вполне красноречиво свидетельствует о патриотизме и религиозных убеждениях путешественника.

Свидетельства Ефремова особенно ценны еще и потому, что они вытекали не только из путевых наблюдений, но из живого общения с людьми, поскольку за годы плена и скитаний он хорошо овладел восточными языками.

Герасим Лебедев

Герасима Лебедева по праву следует считать основоположником русской индологии. Второе издание Большой Советской Энциклопедии называет его первым русским индологом. Он впервые пробудил научный интерес в России к Индии. До появления его трудов Индию изучали лишь по переводам с западноевропейских языков. Байер , заметив параллели в санскрите, персидском и греческом языках, находил им единственное объяснение в греческом влиянии на восток. Лебедев же впервые указал на сходство санскрита и древнеславянского, также обнаружив поразительное родство санскритской и русской фонетических систем.

Герасим Степанович Лебедев родился в 1749 в Ярославле в семье священника. По всей видимости, в семье бедной, так как грамоте он научился только в 15 лет. Его занятия музыкой и пением привели к тому, что он получил назначение при русском посольстве в Неаполе, скорей всего, в качестве музыканта или певчего. Начавшаяся в Италии война помешала ему добраться до Неаполя, и Лебедев стал бродячим музыкантом. В 1782 он приехал в Англию, где выучил английский и откуда в 1785 отправился в Мадрас на британском корабле «Родни». Точных сведений о том, что побудило его поехать именно в Индию, и как развился его интерес к санскриту, культуре, истории и современным языкам Индии, нет, но сам Лебедев говорит об этом следующее в одном из своих писем: «Не позабавить только человеческого рода друзей, а больше для пользы возрастающих во обширно-цветущей России юношей старался научиться Бенгальскому, Гиндостанскому языкам и сколько мог Шанскрицкому. Дабы чем напомянуть и уверить, что без знания оных странствующий как и я в разных государствах Гиндостанской земли о многом никогда не допытается, и о поселившихся в них в разные времена народах верного известия обрести не может». Из Мадраса, где Лебедеву не удалось найти преподавателя санскрита, знающего английский, в 1785 он переезжает в Калькутту. Там он встречает Голокнатха Даса, который становится его первым учителем, и Лебедев полностью погружается в изучение санскрита, бенгали, хиндустани. Таким образом, он получает высшее образование в Индии, в классическом брахманском духе, занимаясь с пандитами языками, литературой, философией, математикой и астрономией. Интересно заметить, что Лебедев ни разу не сталкивался с тем враждебным отношением со стороны пандитов, с якобы их нежеланием раскрывать перед иностранцами древние знания, на которое часто сетовали первые западноевропейские санскритологи (Ч. Уилкинс, А. Дю Перрон и др.).

Лебедев не ограничился лишь теоретическим изучением индийской мудрости, но решил применить свои новые знания на деле. Он переводит на бенгали английские драмы «Притворство» и «Любовь – лучший врач» и ставит их на сцене первого основанного им же Бенгальского театра. Его попытка снять в аренду здание английского театра в Калькутте вызвала насмешки английской театральной администрации, уверенной в провале предприятия Лебедева. Тогда он решил строить собственный театр, где после нескольких месяцев работы 27 ноября 1785 при переполненном зале и с огромным успехом состоялась премьера спектакля. В замысел режиссера-постановщика, композитора, музыканта, дирижера и художника-декоратора Лебедева входило не только знакомство индийской публики с европейской драмой, но и возможность представить европейским поселенцам индийское искусство и распространить знание индийских языков. В его планы также входила постановка пьесы на санскрите. Такое использование театра как базы для изучения современного и сохранения древнего языка было совершенным новаторством для того времени.

Успех театра не мог не привлечь внимания и зависти Ост-Индской компании и «Бенгальский Театр Г-на Лебедева» пал жертвой интриг владельца английского театра. Не только все предприятие Лебедева было разрушено (с попыткой поджога здания театра), но его самого продолжали преследовать, шантажировать и предъявлять ему несуществующие долги. Все его попытки добиться справедливости и защиты оказались тщетны. Один из его знакомых англичан дружески подсказал ему в письме, что уже тот факт, что он ставил пьесы на бенгали, может серьезно повредить ему, не только потому, что он пропагандировал индийскую культуру, но прежде всего потому, что поставил под угрозу прибыльный бизнес. В такой ситуации невозможно было найти ни издателя его работ, ни какой-либо возможности музыкальной карьеры. В это время состоялась его встреча с русским мореплавателем Крузенштерном, посетившим Калькутту в 1797-1798. По его совету Лебедев обратился за помощью к графу Воронцову, в то время послу в Лондоне. Существует также мнение, что после краха в Калькутте, Лебедев получил должность Театрального управляющего при дворе Шах Алама II, покровителя поэзии и искусства, но сам он об этом нигде не упоминает.

В 1801 в Лондоне Лебедев издает «Грамматику чистых и смешанных восточно-индийских диалектов», первый труд на русском языке по современной индийской филологии. По возвращении в Россию, Лебедев, подобно Ефремову, поступил на службу в министерство иностранных дел. Он получил также звание профессора Академии наук и организовал типографию, где впервые в Европе был отлит бенгальский шрифт.

Впервые в истории русской индологии Лебедев говорил о том, что российским индологам необходимо отправляться в Индию для изучения не только древних традиций, но и современной индийской жизни, обычаев, нравов. Возможно, одним из первых Лебедев призывал к необходимости знакомить западный мир с редким богатством философии и эстетики Индии, считая варварским невежеством британскую колониальную политику. В своей книге «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, священных обрядов их и народных обычаев», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1805, он писал: «Из всего выше нами сказанного довольно явствует, что индийцы ни мало не похожи на диких, и что более имеют справедливость приписать сию укоризну тем, которые жесточайше с ними обходятся, нежели самые кровожаждущие лютые звери».

С необычайным проникновением и пониманием жизни Индии, Лебедев стремился представить ее культуру как живой организм, питающийся древними корнями. Он впервые говорит о санскрите не как о «мертвом» вышедшем из употребления языке, но как о матери других языков, как о ключе к знаниям. Именно удивительным богатством санскрита он объясняет разнообразие индийских диалектов. Он восхищается способностью Индии сохранять верность своим древним традициям, несмотря на бесконечные военные вторжения иноземцев, огнем и мечом пытавшихся внедрить свои устои и веру. В посвящении своей книги русскому императору, он напоминает об интересе Петра I и Екатерины II к Индии и призывает к дальнейшему изучению этой страны. Он говорит о родстве славянских и индийских языков, указывающем на культурное и духовное родство наших народов. Лебедев предвосхищает Шлегеля, называя Индию колыбелью человечества: «Поелику Восточная Индия, кроме ея изобилия и сокровищ, на кои не только Европа, а может быть и целый свет завистными взирает очами, есть та первенствующая часть света, из которой по свидетельству разных бытописателей, род человеческий по лицу сего земного круга разселялся; и которыя национальный Шомскритский язык, не довольно со многими Азиатскими, но и с Европейскими языками, имеет весьма ощутительное в правилах сближение».

По всей вероятности, Герасим Лебедев был первым и единственным в то время, кто представлял индийскую цивилизацию с позиций гуманизма, кто видел ее возможную роль в объединении различных религий человечества. Он писал, что главная цель его путешествий и труда состояла в расширении мировоззрений, в проникновении в устройство мира, поскольку такое понимание «соделывает в разсеянном по лицу земли человеческом роде союз, распространяет во вселенной истинное понятие о богопознании, правоверии и законе, подкрепляет взаимную связь желаемого между народами дружелюбия, и соединяет способности к восстановлению всеобщего и всемирного блага» .

Рафаил Данибегашвили (Данибегов)

Даты рождения и смерти грузинского путешественника и дипломата неизвестны. Основной источник сведений о его жизни – его книга с описанием длительных путешествий по востоку, переведенная с грузинского на русский и изданная в 1815. Известно, что Данибегов был в Индии пять раз, но именно третья поездка отображена в книге. О Данибегове и его странствиях писали разные исследователи: А.Ф. Рихтер, А.С. Хаханашвили, армянский ученый А. Ерицов, французский востоковед Мари-Фелисте Броссе, Грумм-Гржимайло поместил в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона краткое описание маршрута Данибегова. В 1967 была опубликована статья Р.Р. Орбели «К литературной истории «Путешествия в Индию» Рафаила Данибегова».

Связи Грузии и Индии значительно старше русско-индийских по понятным географическим причинам. Через Закавказье проходил торговый путь, связывающий Индию и средиземноморье, о котором упоминают греческие авторы еще в IV-V вв. до н.э. Сведения об Индии проникали также через грузинских воинов, сражавшихся в иранской армии. В 1622 они принимали участие в войне Шах-Аббаса с Индией за право владения Кандагаром. В 1738-1739 грузинский царевич Ираклий II, находившийся в Иране в качестве заложника, участвовал в походе персидского шаха Надира на Индию.

Торговые отношения Грузии и Индии продолжались на протяжении XVIII-XIX веков. В Варанаси сохранилась могила купца Тамаза Худуашвили.

Род Данибегашвили, живший в Тбилиси с середины XVIII века, принадлежит к грузинам, обращенным в католицизм итальянскими и французскими миссионерами. Несколько поколений Данибегашвили занимались торговлей с Индией, и одновременно выполнением дипломатических поручений. Таким образом, Данибегов оказался в Индии не случайно, а лишь стал достойным продолжателем семейного дела. Первые два путешествия Данибегов совершил по приказу царя Ираклия II, пославшего его к зажиточному армянину Шамир-аге (Шахамиряну), жившему в Индии и высылавшему значительные суммы в Грузию. В третье путешествие, как раз описанное в книге, Данибегов был отправлен царем Георгием XIII с дарственной деревни в Грузии тому же Шахамиряну в знак благодарности. Это путешествие началось в особой политической обстановке. Дело в том, что в 1795 персидский шах Ага-Магомет-хан, желая отомстить Ираклию II за его дружбу с Россией, напал на Грузию и сжег Тбилиси. Через три года Ираклий II скончался, трон занял его сын Георгий XIII, не отличавшийся талантом полководца. Он обратился к Павлу I с просьбой о помощи и защите от иранских врагов. В Грузию был послан 17-й егерский полк под командованием генерала Лазарева, и в 1801 году Грузия вошла в состав Российской империи. Данибегов совершал свои путешествия и до, и после этого события.

Третье путешествие Данибегова продолжалось 14 лет. Маршрут его подробно изложен в книге. Как указывает исследователь истории Данибегова Л. Маруашвили, многие географические названия искажены и затрудняют идентификацию этапов маршрута. Так, например, он называет город Шринагар Кашмиром, а Лех – Тибетом, и т. д.

Как и Филипп Ефремов, Данибегов подробно описывает страны и города на своем пути, их обычаи, обряды, климат, растительный и животный мир. Но в отличие от Ефремова, грузинский путешественник охотно повествует о своих чувствах, о постигших его бедах и встреченных опасностях. Он рассказывает о том, в какой ужас его поверг обряд самосожжения вдов (сати), который ему пришлось наблюдать в Нурпуре (округ Кангра) или о том, как в Патне «в обыкновении, которое должно назвать самым жестоким, больных и слабых людей обоего пола и всякого возраста, ежели жрецы по их примечанию скажут, что они близки к смерти, класть в гроб, приносить к реке Гангесу и, введши их в воду до колен, многократно лить воду им в рот…». Данибегов рассказывает об удивительном храме Джвала-Мукхи (Огнеликой богини, В.Д.), находящийся недалеко от Нурпура в том же округе Кангра, и о том, как Великий Могол Акбарша хотел залить водой пламя, исходящее из вершины горы, но безуспешно. К этому храму собираются паломники со всей Индии.

Интересное наблюдение Данибегов делает о кашмирцах, которые «зарывают свое золото и серебро в землю и хранят их за тайну, которой не открывают даже и своим друзьям и которая по смерти зарывших остается неизвестною». Примечательно здесь то, что, если верить Карамзину, то именно так поступали с деньгами и драгоценностями, добытыми в жестоких боях, и наши славянские предки, причем еще при жизни забывая, где закопан клад.

Описание своих странствий Данибегов заканчивает восторженными словами о красоте и богатстве Москвы и восхвалением русской монархии.

Петр Пашино

Прирожденный путешественник, член Русского географического общества, знаток многих восточных языков. Одним из первых Пашино посетил и описал Туркестанский край, совершил кругосветное путешествие, был в Африке и неоднократно – в Персии и Индии. Свои индийские странствия Пашино описал в замечательной книге «По Индии», изданной в Санкт-Петербурге в 1885.

Петр Иванович Пашино родился в 1836. В раннем возрасте лишился родителей. Изучение восточных языков он начал в Первой Казанской гимназии, куда поступил в 1845, и продолжил свои занятия на арабско-турецко-татарском отделении Казанского университета, а затем Петербургского, где он и закончил свое образование. После блестящего окончания университета, Пашино отправляют на раскопки в Болгарах на Волге. На обратном пути в Нижнем Новгороде он познакомился с Далем, который был весьма сведущ в нумизматике. Даль раскритиковал монеты, добытые Пашино на раскопках, но одну из них как бы невзначай бросил на пол. Уходя, Пашино принялся искать монету и нашел ее…под ногой Даля. Последнему ничего не оставалось, как со смехом признать, что монета была редкой, времен Дмитрия Донского. Отчет Пашино о командировке был принят за кандидатскую диссертацию, и в 1857 он был направлен на службу в Азиатский департамент министерства иностранных дел.

В поисках дополнительного жалованья, Пашино начинает литературную деятельность. Он издает листок «Потеха», пишет статьи в различные журналы, в том числе и в «Современник». В 1861 Пашино получает направление в Персию вторым секретарем посольства. Несмотря на блестящую возможность совершить дипломатическую карьеру, знание востока и восточных языков, по службе Пашино не продвинулся. Жизнь в дипломатической миссии оказалась ему не по душе. Он вернулся в Петербург, по дороге объехав Северную Персию. В Петербурге Пашино печатает свои заметки о Персии в различных периодических изданиях. Его очерки отличались крайней правдивостью, точным описанием народного быта и жизни. По его мнению, все «чудеса» Востока «заключаются лишь в одних контрастах с здравым смыслом».

Несмотря на то, что в Петербурге Пашино подвергся обыску и допросу как получавший листки «Земли и Воли», ареста он избежал и службы не лишился. Его следующей командировкой была Средняя Азия, куда в 1866 Пашино отправляют драгоманом (переводчиком) при военном губернаторе области генерал-майоре Романовском и флигель-адъютанте графе Воронцове-Дашкове. Но уже через четыре месяца Пашино высылают из Ташкента под конвоем как «человека неблагонадежного и вредного для службы в Туркестанской области, по своим объяснениям и сношениям с туземцами, а равно и суждениям о делах здешнего края и лиц, здесь находящихся». Пробыв некоторое время в Оренбурге, Пашино вернулся в Петербург. Несмотря на внезапную серьезную болезнь, он приводит в порядок собранные материалы по Средней Азии, и в 1868 выходит его книга «Туркестанский край в 1866 г.», впервые подробно описывающая Туркестан непосредственно после присоединения к России. Кроме того, он пишет очерки для разных журналов, а впоследствии с помощью Воронцова-Дашкова издает журнал «Азиатский Вестник». Содержание журнала показалось слишком демократичным и свободолюбивым цензуре, и второй выпуск, уже отпечатанный, в продажу не поступил.

В Индию Петр Пашино отправляется, казалось бы, совершенно свободным человеком. «Азиатский Вестник» закрыт, его служба в Азиатском департаменте закончена. Путешествие в Индию было давней мечтой. Но из архивных документов, касающихся этой поездки Пашино, мы узнаем, что английская администрация Индии воспринимала его как русского шпиона, принимавшего участие в подготовке захвата Россией Индии. В сентябре 1873 он прибыл на пароходе в Бомбей, откуда отправился в Амритсар и затем в Джамму. От Амритсара приходилось двигаться пешком и на лошади. Путь был нелегким, тем более что после болезни Пашино плохо владел правой рукой и хромал. Мы узнаем, что в пути он выдавал себя за турецкого врача, но, заметив, что его подозревают, «поменялся местами со своим слугой, снял с себя всю одежду, вымазался ослиным пометом, чтобы придать темный цвет коже, и следовал за своим слугой, имея только чалму на голове и набедренную повязку». Несмотря на переодевание, его узнал некий афганец, видевший его раньше в Самарканде. Тот донес местному правителю, и Пашино с трудом удалось избежать казни. Его спасло знание языка и Корана. На обратном пути Пашино собирался «пройти по независимой Индии в русские владения». Не удивительно, что он был мгновенно выслан из Индии англичанами.

В 1874-1875 гг. Пашино вновь пытается осуществить свой план проникновения в Русский Туркестан из Кашмира. Из Пешавара он собирался добраться до Читрала, а затем – до Самарканда. Не удивительно, что англичан такой предполагаемый маршрут крайне встревожил. В «Сообщении правительства Индии министру по делам Индии лорду Солсбери о русском путешественнике Пашино, который второй раз намерен предпринять попытку пройти в Самарканд через Читрал, и мерах, предпринятых правительством Индии с целью предотвратить осуществление его плана» мы читаем следующее: «Судя по тому, что рассказал о себе Пашино, мы пришли к выводу, что его присутствие в странах, которые он намерен посетить, может вызвать существенное неудобство, и мы считаем, что было бы желательным, чтобы ему помешали осуществить его план. Потому мы дали указание правительству Пенджаба предупредить Пашино в соответствии с разделом 1 и 2 инструкции VIII от 1873 г., что он не получит разрешения на пересечение британской границы, а также передать магарадже Кашмира наше пожелание, чтобы Пашино не было разрешено следовать по Территории Его высочества».

Несмотря на официальный запрет, Пашино переодевается в араба и едет в поезде на север, но за попытку выпить чая в буфете первого класса, его избивает английский полицейский. Он возвращается на родину, так и не осуществив своего замысла. Пашино все же прошел огромные расстояния пешком, побывал в тех местах, где до него не бывал ни один европеец и рассказал об увиденном в своей книге «По Индии», написанной легко, изящно, с прекрасным чувством юмора.

В третий раз Пашино оказывается в Индии в 1876 как сопровождающий сына богатейшего московского купца А.И. Хлудова в его кругосветном путешествии. И на сей раз Пашино – под бдительным надзором англичан, которые считают его опасной личностью, передвижения которой необходимо строго контролировать.

В последние годы жизни Пашино собирался издать свои путешествия под общим заглавием «Вокруг света». Когда вышел первый том «По Индии», на нем было указано, что готовятся к печати следующие выпуски – «По Персии», «По Туркестану», «По Китаю, Японии и Северной Америке», но им не суждено было увидеть свет. Конец жизни Пашино был омрачен крайней нищетой, одиночеством, болезнями: «Я снова разбит на обе ноги…Все меня забыли, никого не вижу, в конуре моей ни чаю, ни сахару – вторую неделю не на что поесть…Дела из рук вон плохи, – придется руку протягивать, а то и петлю на шею». В 1886 он попал под копыта лошади во время разъезда из Александринского театра. Он был помещен в богадельню, где умер всеми забытый 3 сентября 1891.

Так закончилось путешествие жизни Петра Пашино, неутомимого странника и искателя. Вопреки всем препятствиям и болезням, дух Пашино неудержимо рвался в дальние странствия, не придавая ни малейшего значения ни карьере, ни личной выгоде. Этому человеку не везло так, как часто не везет по-настоящему выдающимся людям, особенно в России. Неумение и нежелание кланяться выбросило Пашино из заурядной социальной структуры и привело к довольно ранней гибели. Вероятно те, кто видел в нем опасного шпиона, удивились бы, узнав, что «агент царской разведки» не мог не только издать свои обширные труды, но и попросту прокормить себя. А что если бы Пашино мог найти свой приют, например, в Гималаях, подобно тому старому казаку, встреченному им на севере Индии? Но сослагательного наклонения не существует. Пусть эта небольшая заметка будет скромной данью почтения талантливому, свободолюбивому и отважному человеку.

Там же, с. 15.

Шлегель, Август Вильгельм. 1767-1845. Немецкий филолог, санскритолог, переводчик Шекспира, брат Фридриха Шлегеля, поэта, философа, основоположника течения немецкого романтизма.

Лебедев, Г.С. «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, священных обрядов их и народных обычаев». Санкт-Петербург, 1805, с. I.

Там же, вступление.

«Путешествие в Индию грузинского дворянина Рафаила Данибегова». Тбилиси, 1963, с. 27.

Храм Джваламукхи известен как шакти питха, т.е. место, отмеченное присутствием Дэви,

Богини. Таких основных питх в Индии девять. Данибегов неверно объясняет «джваламукхи» как «Святая госпожа, помилуй», а в примечании к тбилисскому изданию его книги 1963 года

«джваламукхи» ошибочно переводится как «рот богини». В.Д.

Там же, с. 33.

Цит. по Гневушева, Е.И. Забытый путешественник. Москва, 1958, с. 17.

Там же, с. 49.

Народное восстание 1857 в Индии «создало благоприятные условия для активизации действий России в Средней и Южной Азии. Появились проекты походов русских войск на Индостан. В этой связи необходимо подчеркнуть два положения, имеющих принципиальное значение. Первое: в этих проектах ставилась задача изгнания англичан из Индостана, а не завоевание Индии. Второе: эти прожекты были отвергнуты царским двором России. Реальной угрозы российского завоевания Индии не существовало» (Русско-индийские отношения в XIX в. Москва, 1997, с. 9).

Русско-индийские отношения в XIX в. Из резюме помощника секретаря секретно-политического отдела Индия офис Р. Мичелла. Москва, 1997, с. 169.

Там же, с. 171.

Цит. по Гневушева, Е.И. Забытый путешественник. Москва, 1958, с. 103.

Месяц португальцы стояли в устье Кваквы, ремонтируя суда. 24 февраля флотилия вышла из лимана, достигла порта и далее пошла на север. Через неделю флотилия подошла к портовому городу Момбаса. Выйдя из Момбасы, Гама задержал в море арабское доу, разграбил его и захватил 19 человек. 14 апреля он стал на якорь в гавани Малинди. Местный шейх дружелюбно встретил Гаму, так как сам враждовал с Момбасой. Он заключил с португальцами союз против общего врага и дал им надежного старика лоцмана Ибн Маджида, который должен был довести их до Юго-Западной Индии. С ним португальцы вышли 24 апреля из Малинди. Ибн Маджид взял курс на северо-восток и, пользуясь попутным муссоном, довел суда до Индии, берег которой показался 17 мая. Увидев индийскую землю, Ибн Маджид отошел подальше от опасного берега и повернул на юг. Через три дня показался высокий мыс, вероятно, гора Дели. Тогда лоцман подошел к адмиралу со словами: «Вот она страна, к которой вы стремились». К вечеру 20 мая 1498 г. португальские суда, продвинувшись к югу около 100 км, остановились на рейде против города Каликут (ныне Кожикоде).

Экспедиция Гамы не была убыточной для короны, несмотря на потерю двух судов: в Каликуте удалось приобрести пряности и драгоценности в обмен на казенные товары и личные вещи моряков, немалый доход принесли пиратские операции Гамы в Аравийском море. Но, конечно, не это вызвало ликование в Лиссабоне среди правящих кругов. Экспедиция выяснила, какие огромные выгоды может принести для них непосредственная морская торговля с при надлежащей экономической, политической и военной организации дела. Открытие для европейцев морского пути в Индию было одним из величайших событий в истории мировой торговли. С этого момента и до прорытия Суэцкого канала (1869) основная коммерция Европы со странами и с шла не через , а через - мимо мыса Доброй Надежды. Португалия же, державшая в своих руках «ключ к восточному мореходству», стала в XVI в. сильнейшей морской державой, захватила монополию торговли с и удерживала ее 90 лет - до разгрома Непобедимой армады (1588).

Рекомендуем почитать

Мосты 

Механизация крыла самолета

Музеи-усадьбы 

Монтего-Бей, город в Ямайке: описание, достопримечательности

Интересное 

Откуда получили свое название кремлевские башни?

Блог

Аляска в литературе Какими морями омывается аляска

Ответы 

Карта франции с прилежащими странами

Достопримечательности

Сатурн дом отдыха. База отдыха сатурн. Мы гарантируем лучшие цены